«Пока древний султанский Восток не поймет, что «мелочность», то есть сообразование с реальными возможностями и средствами, является качеством, необходимым для ведения здорового хозяйства, духовного и материального, пока он этого не учтет, никакие пятилетки не разрубят узлов его соборного неблагополучия.
Несомненно, что лучшие русские западники во главе с Герценом единодушно отталкивались от мнимой европейской скупости. И это доказывает, что они не поняли многого на чужой стороне, проживая там знатными иностранцами. «Широта и размах» в аграрной, нищей, крепостной России вселяли радость в сердца изгнанников; даже противники славянофилов начинали уверять, что православный Восток еще скажет этим «лавочникам» последнее спасительное, христианское, слово, которое прозвучит убедительно, несмотря или вопреки свисту вдохновенных отечественных кнутов и шпицрутенов.
А между тем в Европе был свой период феодального размаха. Тогда викинги и рыцари дарили друг другу поселки, замки и жен. Щедро, без колебания и без расчета. Скупость Европы — позднейшего, христианского происхождения, ее осознанного быта или бытия.
В старой России простой человек, бывало, не выбросит даром сухаря, почитая это грехом. И много отечественных мессий восхищались этой чертой народа-Богоносца, как и хлебом, выставляемым за окно «несчастненьким». Вот то же происходит на Западе , только здесь, о, чудо, в этом принимают участие и высшие классы. Причем бережливость касается не только корки хлеба, но и оберточной бумаги или бечевки: грех выбросить нечто, созданное Богом или человеком, все существующее должно как-то проявить себя.
Деньги, как всякий дар, можно тратить, но в меру и с толком. А если капитал собран не тобою, а предками, то он не принадлежит тебе целиком и должен быть передан дальше, достойному.
Алексей Толстой, человек очень ширрррокий, побывал в Англии и возмущался скупостью тамошних писателей: его угостили скудным обедом — демьяновой ухой наизнанку. То ли дело у нас в Москве.
Герцен, благородный, смелый, умнейший барин, Алешка Толстой почти противоположность всего этого… Но «мелочность» англичан они порицают одинаково. Тут что-то странное и легкомысленное.
Кстати, в старину швейцарские крестьяне тоже оставляли в горных шалашах запас хлеба и дров для одиноких путников; а бретонцы клали на ночь за окно хлеб и рыбу для скрывающихся от правосудия».
В.Яновский. «Поля Елисейские».
Истории и тексты 
«Скупость Европы — позднейшего, христианского происхождения, ее осознанного быта или бытия».
Скупость в России – осуждаемый и высмеиваемый порок, а нищета и нерачительность вызывают сочувствие и сострадание. Любой призыв к хрестианскому осознанию быта и бытия (скромности и экономии) провоцирует у нас гневное порицание и упреки во всех мыслимых грехах (от гордыни до скупердяйства). А барская широта натуры, наоборот, почитается и превозносится.
В результате, зачастую не знаешь, как справиться с будничной дилеммой: помогать ли неимущим?
Спросить «кто виноват?» — сродни ереси и глумлению. Желание узнать, на что были потрачены твои пожертвования, непристойно и чревато…. :(.
НравитсяНравится 1 человек
Желание узнать, на что были потрачены твои пожертвования продиктовано увы, жизненным опытом. И почему-то мне кажется, что именно причины, породившие это желание, и русская «широта души» — вещи взаимосвязанные…
НравитсяНравится
Да уж куда более… Как ни стараюсь, не могу остаться равнодушной к призывам о материальной помощи, в том числе и в соцсетях. Хотя многие из призывающих, нимало не смущаясь, выкладывают свои фото на фоне круизных лайнеров, ресторанов и прочих удовольствий. Спросить, о чем думали раньше или почему, после сбора средств, нужно отмечать день рождения в ресторане, так и не смогла — заранее знаю, что все осудят. И очень остро ощущается стыд перед тем же «западом», который присылал нам гуманитарную помощь в «лихие девяностые», а затем встречал наших распальцованных соотечественников в самом неприглядном виде. Да и сейчас культивируется дух превосходства и великодержавности, а чуть что — и опять кредиты просить будем… Широка страна моя родная…
НравитсяНравится 1 человек